Мемориальный музей истории политических репрессий "ПЕРМЬ-36"
«Пилорама-2007» - международный форум, в третий раз проходящий в 200км от Перми в Кучино, где находился один из последних политических лагерей в России. Журналисты, правозащитники, барды, просто молодняк, живущий в палатках на берегу реки. Пара милицейских машин для охраны порядка. Сотрудники музея, вполне современныелюди без маниакального огонька в глазах. Шарят в интернете, читают книжки и …лелеют вот такой памятник бесчеловечности системы. Музей «Пермь-36» стоил
пары инфарктов директору, историку Виктору Шмырову… И держится на энтузиазме Шмыровской команды.
А может быть, на нестираемой, гневной и болезненной памяти тех, кто был страницами настоящей, неотлакированной истории нашей страны.
«Пермь-36» лагерь-музей. Все можно увидеть и потрогать. Прострелочный коридор и барак усиленного режима. Участок особого режима. Карцеры. Прогулочные дворики размером примерно два с половиной на два с половиной метра. Имена диссидентов, живых и мертвых, которые сидели в этом лагере. Здесь очень много места и очень мало пространства. В какой-то степени – это и есть понятие несвободы. Это - неволя. Круглые сутки под наблюдением. Неважно, следит за тобой конвойный через глазок камеры или наблюдают сокамерники во время отправления естественных надобностей. Зона в Кучино как будто на ровном месте. Ничего, кроме лагеря-музея, пары домов и относительно недавней постройки – интерната для умственно отсталых. То есть, прямая
возможность пристально наблюдать за теми, кто внутри колючей проволоки, и за теми, кто приезжает навестить сидящих. Я не давлю на слезу. Я пытаюсь представить степень подневольности этих людей. Общий режим, строгий, усиленный и особый. Различия – в количестве писем и свиданий. В возможности маленькой и большой вохры отравить, а то – и оборвать жизнь конкретного человека. Например, поэта Василя Стуса, погибшего при неясных обстоятельствах в камере штрафного изолятора, когда стало известно, что Генрих Белль выдвигает Стуса на нобелевскую премию. Среди кучинских сидельцев участники освободительных движений тогдашних советских республик, эдакий союз нерушимый… Украинцы и литовцы. Эстонцы.. Арсений Рогинский, председатель правления «Мемориала» совершенно серьезно говорит, что в лагерях тогда было модно (!!!) изучать японский язык…Некоторые выучили. Семь языков выучил в зоне Балис Гаяускас, отсидевший в общей сложности 37 лет. Альтернативная культура. Весьма альтернативная, поскольку культура по-лагерному – это строем на идеологически проверенный фильм. А за отказ идти все тот же шизо.
А мозги надо было загружать, поскольку окружающая действительность могла сделать из тебя животное, ведомое лишь ослабленными вечным недоеданием рефлексами. Неспособное на чувства и мысли. «Выпускники» политических зон, первопроходцы независимости бывших ССР, ныне члены правительств своих государств. Видимо, кое-чему обучились. Сегодня ходит такая байка: группу политических отправили на какие-то работы за пределами лагеря. То ли коровник строить родственнице начальника, то ли еще на какую хозяйственную потребу. Когда работа была закончена, бабушка сказала благодетелю: какие люди-то хорошие, честные. На что он ответил: у нас х…евых не содют.
Дети разных народов. Сидевшие не за кражи и не за убийства, а за собственные мысли. После 20 съезда КПСС политическими стали те. Кто думал иначе, чем дозволялось. Все, что мне удалось увидеть в «Перми-36» и услышать от Рогинского – не «ужастики», а нескончаемый размеренный ужас. Каждый день в течение нескольких лет. Насколько я поняла, люди, прошедшие через политические зоны, воспринимали их, как, может быть, неадекватную, но – плату за возможность свободы. Собственной свободы и свободы нас с вами. Свободы, которую сегодня мы теряем так же быстро, как и неощутимо. Плата, по моим впечатлениям, высочайшая. Снова картинкой рассказ Рогинского о том, как у него зуб заболел – в зоне. А зубной врач приходит раз в месяц… А лекарство одно – укол и клещи. А на Рогинском уколы кончились. Перенес. Вернулся в барак. А зуб все равно болит. Пошел опять к доктору. А та смеется: так у тебя ж два зуба больных. Второй вытерпишь без укола?
По словам Арсения Борисовича самое тяжкое в зоне – отсутствие цвета. Как в прямом смысле слова, так и некой окраски жизни - все в нескольких оттенках. Глаз замыливается. Чувства тоже, чудовищная тоска по детям. Я не решилась задать вопрос о жене. Он ответил сам – не по женщине, как «техническому устройству», а именно по человеческой близости.
Говорят, человек привыкает ко всему. Наверное, это так. И все-таки те, кто прошел Пермь или Темники или другие лагеря, не привыкли.
Они знали, на что шли. Осечку в их отношении система не давала. Поблажки были только для тех, кто начинал «сотрудничать» со следствием, попросту сдавая своих единомышленников. И все-таки кто-то выходил на площадь, издавал «Хронику».
Распространял книги Солженицына. Вспоминает ли Александр Исаевич сегодня тех, кто шел по семидесятой статье за «Архипелаг Гулаг»? А если вспоминает, то -
до или после публичного респекта власти, чьи действия уже вызвали ассоциации с эпохой «Перми-36»? Ну, да Бог ему судья… Я как раз о тех, кто дергал власть вчерашнюю и не особо приятен власти сегодняшней.
Они просто очень высоко ставили свои чувства и мысли. Они готовы были платить за эти чувства и мысли. Платить цену, не предусмотренную официальными приговорами. Лишение свободы не есть лишение нормальных человеческих потребностей. И, на мой взгляд, главная ценность этого лагеря-музея «Пермь-36» - дать подумать каждому, чего стоит ваша человеческая начинка и как вам придется платить за нее.
Лагерь "Пермь-36" - типичный лагерь ГУЛАГа.Почтовый ящик №УТ 389/36 д.Кучино,Чусовского района,Пермской области. На переднем плане блок усиленного режима (БУР).
Участок особого режима политлагеря "Пермь-36". Здесь отбывали заключение:Иван Гель - в1987г. был избран председателем Комитета защиты Украинской греко-католической церкви, членом рабочей группы защиты украинских политзаключенных.(В40-х - 50-х гг.в пермских лагерях содержался его отец - участник украинского националистического подполья Андрей Гель).
Балис Гаяускас - провел в лагерях более 35 лет своей жизни. В заключении стал лауреатом премии Комитета Мира и Свободы(США, Хьюстон).После освобождения был членом Сейма Литвы, председателем комиссии по деятельности КГБ.
Василь Стус - В 1972г. осужден за публикацию стихов за рубежом.В 1985 г., находясь в заключении, был выдвинут на соискание Нобелевской премии в области литературы.В ночь с 4 на 5 сентября 1985 года погиб при невыясненных обстоятельствах в камере штрафного изолятора.
Левко Лукьяненко - Одним из первых сформулировал основные положения правозащитной деятельности. После освобождения был председателем Украинской республиканской партии,Чрезвычайным и Полномочным послом Украины в Канаде, депутатом Верховной Рады Украины. Автор Декларации о независимости Украины.
Сергей Ковалев - В 1968г. создал "Инициативную группу защиты прав человека в СССР". С 1971г. редактор правозащитного бюллетеня "Хроника текущих событий".Член правления Музея ГУЛАГа "Пермь-36".
И многие, многие другие.
Место для прогулки заключенных. Вид сверху. 2,5Х2,5м.
Место для прогулки заключенных. Вид снизу.
Слева-направо: Нателла Болтянская,
Арсений Рогинский(председатель правления Международного общества "Мемориал"),
Анатолий Кононов(Судья Конституционного суда России) в камере блока усиленного режима(БУРа)
Интерьер камеры БУРа
Интерьер камеры БУРа
На этой сцене проходила концертная программа Международноро Форума "Пилорама 2007".
Здесь выступали:
-Синтез-театр POST-Vog(Пермь);
-Вологодский камерный театр;
-Александр Филиппенко с моноспектаклем "Один день Ивана Денисовича";
-Нателла Болтянская, Николай Браун, Виктор Вершинин, Любовь Захарченко, Ксения Машкова, Ольга Чикина, Елена Решетняк , Евгений Матвеев, Максим Кривошеев и многие другие.
Открывает концерт бывший политзключенный лагеря «Пермь-36», поэт и бард Николай Браун, исполнивший «Этапный рок» - балладу, написанную в лагере «Пермь-36» вскоре после прибытия сюда первого этапа из мордовских политлагерей и посвященный этому трагичному этапу.
Поет Нателла Болтянская
Поет Виктор Вершинин (Пермь)
Выступают Елена Решетняк и Алексей Симонов
На сцене - Любовь Захарченко, Ксения Машкова, Елена Решетняк, Ольга Чикина.